Archibald Yamov
VOO-ThePoem (ВУУ – поэма)
Посвящается Оксане "Оху"

Часть I
Наконец я разложился на кадры через пробивы всех kислот – очки пять раз упали на персидский ковёр – о это мгновение, ужас без границ (как – то в клубе ди – джей с именем странным, играл Джона Би, а потом у дерева стоял, прямо у меня под окном – посыпая голову пеплoм – Легба ещё с тобой?)
Апрель, 16:20 – пытался повторить историю твою, но у меня ничего не получилось – Валентин уже убит и похоронен что вам ещё от меня надо?
Я не могу быть повелителем кукол или испанцем с воплями у веранд аллеи из красного света фонарей
дыма деревьев коры и костров –
В углу комнаты зажатый, открывший седьмую печать (Джа ещё со мной) – тишина как бы на пять минут – куча одежды везде разбросана – носки, рубашка из верхнего ящика – телевизор в углу на полу – лыжи на балконе.
Гляжу и цепенею – вся комната завалена игрушками – голубые мягкие плюшевые слоны, тигры с чёрно - оранжевыми полосами – глазами, чёрными, вылезшими из орбит – зелёные рептилии из космических болот разрастаются как чёрно – белые грибы, заполняя всю комнату фосфором – зелёное сияние –
Игрушки превращаются в демонов, злых и зубастых, но всё ещё мягких и плюшевых – вот злой слон или лягушка и тигр с длинным носом – смотрит на меня и не смеет двигаться – в руках трость – череп – огонь.
На головах–шляпках разрастаются паразиты – гpибы, растущие на грибах – ультрафиолетовые гномы – споры вселенской грибницы – Claviceps Purpurea из тёмной вселенной, или это космо – пираты с других планет – захватчики нашего разума.
Или на кухне, с ультрафиолетовым гномом, подписывая контракт в одном из отражений реальности.
Неужто судьба приведёт меня в испанский храм, неужели я всё забуду – или, может быть, НЛО в твоём возбуждённом мозгу, и пересадка душ, и мультфильм, как Барт и Лиза у экрана космокорабля – паранойя ли это?
Три раза в психушке на нейролептиках, сознанье как в гробу из мяса и костей – Бог ли тот ребёнок? – закутан в белый саван, с пятидюймовыми зрачками, и тени, тени с бензопилами и бейсбольными битами за его спиной – никакими электрошоками не выбить из головы звёздную, грустную песню о первой матери ещё не рождённой Земли.
Ты знала это, Оксана, и я пришёл – до миров, до всех нас, не надо было баловаться с чёрной магией и кислотой, тобой – небо разделено на тёмную бездну разума, пока ты сидишь у зеркала, трюмо, колода таро карт кругом разбросана.
(Как – то в метро ездил с Лерой – брюквенным гномом, одета во всё серо–зелёное, юбка, кофта, даже колпак не голове – остановка Якорное поле – ветка в один конец.)

Но ты сидишь в позе лотоса, в перекрестье трёх зеркал – кругом благовония, Шивы, каннабисные, корни деревьев с хрустальной люстры потолка свисают – абажур черепа твой в огне – в один и тот же день мы мертвы – помнишь ли меня? (Как – то раз в Хамелеоне на трансовой тусовке играл джангл, где ты раздвоилась у барной стойки – ты ведьма из Киева и одновременно кристаллический мозг всего сущего
со ста штучным форматом котов в кармане).
Танцуешь в центре каменных плит психушки танцпола, превращаешься в кота – глаза, шерсть, хвост, ногти до земли – охраняешь центр вселенной или подойдёшь ко мне с кошачьими глазами и просишь две копейки разменять на два фрейма – цепенею, я в аду – кругом черти, демоны в ярких прикидах GOA с омами на спинах – вот уже и бассейн в центре танцпола пузырится – охрана с вилами в чёрном – топит в котле горящем ведьм, и у них вырастают хвосты, копыта, рога – или всё мне это приснилось – который раз я уже во сне.
Танцую у колонны в зеркальном отраженье бара или сижу с другом на крышке гроба – кладбище внутри клуба – веришь ли в это?
И кто тот охранник, который меня обыскал у урны Chesterfield, и не найдя и намёка на наркотики, – уже успел скинуть перстень с печатью Соломона в урну сигарет – давит материя, груз, даже штаны спортивные не подвязаны, спадают – серый балахон.
Охота началась – в клубе бандиты – ещё не стреляют, но чувствую выстрел в спине – на электростуле
отъезжаю, в ди – джейской рубке просыпаюсь за пару секунд до выстрела – “Ярик, не на свою пластинку сел” – говорит Jump –“Иди погуляй пока”- иду удивляюсь – я – Ярик ? – но он должен быть мёртв или в тюрьме – или делать деньги, вышибая мозги таким же как я – на площадках всех клубов – может Манхэттен в 95 – ом или Титаник и Гиппопотам в 96 –oм, может потом станет думать –
Брать ли оружие в астрал, если золото уже в голове, и не надо пробовать создавать реальность – или может быть телепортироваться вместе с блондинкой, пачкой денег, пистолетом, экстази (Я помню тебя на свадьбе моего брата – ты уже был с сорванной башней от таблеток и порошка – зачем ещё разгонятся, что ты забыл в астрале?)
Сквозь зеркала, сетью мандал на одеждах, Базиль крадётся (мой друг с Театральной – скоростной фрик) – замечает меня, говорит уставшим голосом – “Арчи, ну и что ты здесь забыл?” – или скидывает на пейджер где – то на юго-западе – смотрю сквозь зеркало, а он в костюме волшебника – то же самое и по телевизору – звездочёт ходит по стройке или по другому каналу всё выложено зеркалами – ведущий – Чеширский кот – это ИX измерение или другое на другом канале – балет с улетевшими душами.
Включаю Астрал TV – мертвецы оживают, Широков с Муз TВ от гера умер в Сокольниках – отъезжаю на каталке вместе с телевизором у ног – туннели – DJ Reanimator на моей кухне играет на газовой плите – конфорки под напряжением – бьют электричеством.
Утром стук в дверь – два психолога – под окном скорая – зеркало треснуло от удара (стрела в правом углу рамы) – прячусь у себя в комнате – психологи отъезжают на столе в большой комнате – смотрю как транспортируют - стол превращается в каталку на колёсах – два психолога – два женских голоса превращаются в один мужской - смутные догадки как это происходит – белое покрывало – операционные лампы – свет – сияние – на каталке колли (о чудо реинкарнации) – езда по туннелю за тусклым серым светом –
? ? ?

Часть II
Выплеснулся огонь ядовитых микробов из моего пустого черепа на белую гладь страниц. Снежная королева в красном платье на ступенях ледяного дворца – белая роза в кристалле льда – этот лёд пенится от кислоты – этот танец кончается адом, я всего лишь шашлык под ультра – фиолетовыми лампами мангала чертей – внутри ночного клуба – в зеркальном отражении адской микроволновой печи –
Эти фонари светят светом психушек. В этих окнах свет коридоров морга...
Дерево это без листьев, голое посреди лета.
? ? ?

Приходит брат – требует переливание крови – кормит меня трамалом – блюю прям в постели у матери – таз с водой – тяжесть в теле – добираюсь до туалета – о нереальность, туалет раскололся надвое – в унитазе десять литров мочи, невидимая стена из воздуха как молния.
Улетаю – не надо сотовых телефонов – и самолётов бумажных в окно – я чувствую как пол уходит из под ног.
Все пути ведут на зeмлю – падаю в космолифт – шахта в низ – ничего кроме пустоты – удар о землю – на четвереньках из туалета – в большой комнате уголь, глотаю таблетки – “Чем-то отравился” – говорю – “Я больной человек, мне нужны лекарства” – думаю – “Убили негра” – по проводам в голове песня из радио –
Хочу найти аммиак и уйти в пустоту – не спал четыре дня, или в сокольники на работу к брату – попросить денег в долг, хотя – бы пива.
По телевизору героин приняли на таможне – вскрывают чёрный полиэтиленовый пакет, а вместо героина – сырое мясо, кровь, мясной фарш на кончике ножа – голос за кадром комментирует что это героин – будь прокляты телепередачи из нижнего Aстрала – психоделические миражи –
У телефона дома – с пейджером Кили – окружён демонами из вед – пьют кровь из моего черепа – порываюсь ехать в Протон, но не могу вспомнить адрес, так как никогда там не был – смотрю в зеркало и с ужасом замечаю что я Киля…
Наташа Урман в спальне у гардероба ищет наши паспорта – кольцо на безымянном пальце – сквозь сеть трансформаций – от Влада Копа до меня самого – чуть не ослеп – цвета соскакивают в невидимый спектр – куча флаеров внутри ящика письменного стола – сижу и вижу как флаера начинают тускнеть – я не могу находиться среди примитивных красок этого мира – жёлтый цвет проезжающих автобусов, всего лишь могильное загробное отражение настоящего в моей больной голове – внутренний голос говорит – “Верь этому, мир действительно такой” – с тобой – говорю, говорю и всю ночь плачу – или в ванной вместе с Машей – кактусы из холодных, каменных плит – синий кафель на стенах.
О чудо неизмеримое – белый цветок – огород, палки с прибитыми вьющимися лепестками – вместе с байками Айса – DJ Stanley – темнокожий, на коленях - земля, красные тряпичные штаны- пластинки в землю сажает – винил – поливает водой – ухаживает как за растением – через три года в Эрмитаже – лучший ди – джей года – клуб, деньги, работа в Планете Голливуд, бизнес ланч с белой девушкой – он всё так же будет делать деньги - что же потом?
Будь проклята белая женщина из Bуду религий – голое тело накрытое соломой – гробница – люк в мир мёртвых – чтоб разбить сосуд на перекрёстке, разлить ром или бросить три пенни на могилу.
О святая африканская женщина – это мой крест, юбилей – кладбище где я похоронен – светится окнами в глухой московской ночи – измерение покрытое жиром – лица огненных котов из шаров газовых ламп фонарей в пустой улице теней.
“Они что–то сделали с тобой на дискотеке – ударили палкой по голове” – говорит мать сама с собой на кухне или смотрит из окна сигнализируя кому–то красным лазерным лучом.
Удрал из психушки и сразу в Хамелеон, где Слава ГСП дверь открыл, блестя искрой в левом дьявольском глазу, а потом стоял за ди – джейской с кучей денег в руке.
Может быть смерть выглядывающая из – за телевизора или повернувшаяся ягодицами ведьма на моей кровати – это ад, матрас на матрасе в комнате из четырёх стен – потолок – пол – а за ними пустота, ничего…
Около холодильника на низком табурете Айс – заснул два пальца в стакан с водой – в стакане оголённый провод – 220V – включён в розетку – синтез кислоты – волосы дыбом – или Хофман – и следующая жертва выбивает ему мозги бейсбольной битой – круг сжимается с этой комнате – лаборатория пустоты – Айс читает библию, очень приятно.
Была ночь в тот день, в тот день светила тьма – где – то Луна тоже светит – барсетка чёрная с золотой цепочкой – я рядом с ней, перебираю марки – когда – то вырезал их из флаеров, а здесь стали настоящие.
Чёрные очки барона Самеди в золотой оправе с одним треснутым стеклом – Я это Он – всё, я лишён разума – может быть зомби где – то под Луной.
Иду на кухню жарить рис – мать прячет спички – ору и дерусь с ней – кричу, что хочу жрать – ведь здесь вся пища волшебная – ешь её - засыпаешь навеки – невозможно выбраться из заколдованного мира.
Мать в панике – вызывает милицию – говорит, что я опасен – два молодых сержанта – может, Лири, думаю – кидают в машину, фуражка сзади на окне – пытаюсь примерить и превратиться в одного из них – это просто пустой ненужный цирк, как и вся жизнь на земле – подъезжаем к тюрьме – ситуация настораживает – безопасно ли в этом гробу?
Минуя ворота со шлагбаумом – выводят из машины – нету наручников – ещё не поздно убежать – куда? от кого?
Кидают в обезьянник, нету решёток – окна и плиты – человек ходит по камере взад вперёд – руки вывернуты за спину – “Это Россия в кавычках” – говорит – “На лавки не садись” – телепатически.
В углу мусорная куча, пачка сигарет смятая – не поднимаю. Снимаю один кроссовок, а там осколок чёрного стекла из чьего–то сна, из моего сна? – выкидываю в кучу мусора.
“ Четыре часа уже здесь сижу “ – слышу, как он говорит в никуда, в стену – вижу, как он каждый день работает в такси – наверное, также, как и тогда, когда он был ёще живым – думаю о чём–то тёмном и мрачном или читаю граффити, выдавленные ножом на скамье – каждый звук ранит – минута как час растянулась – где–то шабаш ведьм – это вечная ночь где остановилось время.
Таксист исчезает – вместо него проститутка – во всём чёрном – на скамье - прислонившись спиной к стене – закинута нога за ногу – сидит, чистит ногти – про себя думаю и вижу – лес и дорога, машины, фары, сумка дамская или всё – таки тоже ведьма – как – то не по себе.
Меня вызвали к следователю – “Что это такое?” – спрашивает – лампа в лицо – смотрю на угол паспорта – пытается что–то втемяшить мне в голову, телепатически – “Ты запах” – этот армейский термин означает зомби первого уровня.
Силуэт – окна компьютеров – прожекторов – это чеширские коты высадились на Землю – они всё контролируют (где – бы ты не находился, ты всё время в одном месте, это проклятие, физический план)
Опять в одиночке – камера битком – армяне, молдаване – спорят, ругаются, машут руками – армянин или грузин в чёрном пиджаке (белые узоры из ниток на воротнике) – орёт – в одной руке сигареты – в другой зажигалка – говорит, что он бог, что всё под его влиянием, все должны ему денег – заглянул ему в глаза (рынки, купля–продажа, груды помидоров, яблок, груш – за прилавками такие же, как и он, в кепках–аэродромах, с усами, весёлые).
Странно, откуда здесь БОГ? – может быть, это Джа Растафарай – принц Селасие или капитан ЛЮК, играющий в приключения сумчатого бандикута – бог уже трансформировался – это моджахед, чеченский террорист – сидит слева от меня на лавке, курит, говорит о чем – то серьёзном – пытается завязать драку.
Астральные бои в камере – под высоким напряжением – сноп искр из глаз или невидимые поля из рук – ещё нет драки, но люди напряжены – дробятся на общества – отскакивают или притягиваются друг к другу чем – то невидимым – супер удары из компьютерной игры – FIREBALLS – FATALITY.
Вижу, что один человек не настоящий – тело фотоплёнкой проявляется – говорит, что съел десять марок сразу, в Киеве, а теперь глючит, что здесь, в Москве, за решёткой – сны о том, как умирает город – его энергия как волчок, юла с синими искрами – он уже вышел по другой фамилии с моей кепкой на голове – как и остальные фальшивые призраки.
Сижу на полу, в углу, обхватив руками колени – вызывают – два охранника по бокам – в синих комбинезонах – светящиеся полосы на рукавах – на спине надпись – РЕАНИМАЦИЯ – ведут по голому коридору – какие–то больничные отделения – заводят в комнату – белые стены, потолок, пол – в углу у окна стол – сажусь – охрана рядом стоя – гляжу в окно, а там тьма…
- “Ну, что скажешь” – говорит врач – эльф – улыбается – карлик с плюшевой головой – гном из ада.
Астральная таможня – заводят двух девушек – кричат, сопротивляются.
“Ели ЛСД, наверное, умерли от сердечного приступа” – душа в пятки уходит – говорю что чем–то отравился – врач верит, качает головой – девчонок в камеру заводят, раздевают, чем–то накачивают – шприцы, раствор медикаментозный – кричат, что их бьёт током – поросячий визг – вижу как у них вырастают копыта –
Будь проклята реинкарнация – мясные быки, коровы, свиньи, курицы и петухи, петухи с вытаращенными глазами – скотобойня под стробоскопами – с токами, электрошоком, дефибриллятором – песня о том как умирает мозг - может потом его включат? – или станет думать.
Один из врачей – А.М. – узнал его (в 95 – ом – в Манхэттане чек подписывал за Black Label – горы льда под спидрэком) – как он здесь, в этом отражении – работает на мясобойне (Заведение на тёмной стороне Луны).
А врач всё говорит, говорит – суёт мне какие–то бумаги.
“Распишись вот здесь” – отстраняю листок – голос в голове – “Никогда нигде не подписывайся” – это А.М. – он телепат – зуб чёрный во рту, пока ещё не блестит золотом – это безысходность –
Мистический врач психиатр спрашивает, ем ли я какие–нибудь таблетки – “Да” – говорю – “От запора” – смеётся – он просто весёлый человек – хочет узнать, вижу ли я галлюцинации?- “Нет”- отвечаю – “Никогда не видел” (опять это страшное видение – скотобойня на Луне) – “Ладно, можешь идти”.
Опять в камере – сижу на лавке – справа два человека с Луны – спрашивают, за что сижу - лица как в клубах, на вечеринках – люди из прошедшего будущего Земли – “Могут ганджу подбросить” – между собой говорят – “Ну ты попал, до трёх лет…” – смотрю на их руки – верёвочные браслеты, красно–жёлто–зелёное плетение – мандалы, космическими картами – сейчас договорят со мной и телепортируются на следующие планеты – Марс или Меркурий – Сатурн на орбите вращения какого–нибудь гоа–транс клуба – чтобы войти в космический портал под сверхдозой ЛСД – созвездие дракона или южный крест на ночном полушарии неба внутри моего черепа.
Человек со сломанной рукой – пальцы в гипсе – говорит, что подрался с ними – сломал руку об машину – домысливаю, что его хотели превратить в собаку – даю ему свой номер телефона, зачем-то – записывает и исчезает в замкнутом биополе вселенной.
Девушки в дальнем углу говорят, что меня надо кадрить – пытаются меня околдовать – охранник выволакивает одну из камеры – чёрная кожаная юбка, туфли, чёрное облегающее платье – нервничает – орёт, что не хочет превращаться в животное – “Только не в свинью!” – орёт – нет больше магии – туфли на высоких платформах сливаются с ногами и раздваиваются – это КОПЫТА – последняя стадия разложения моего мозга – я теряю свою энергию – она утекает вместе с галлюцинациями – это страх остаться одному в тёмных испарениях разума – извилины мозга как лабиринт, дорога к тёмному царству, готический дворец с башнями под красной Луной.
В камере ещё одна девушка – блондинка в чёрном – смотрю и узнаю – это Настя с дачи – какие – то сказочные ощущения – феерия в бесконечность – здесь я на невидимых нитях к ней прикован – у неё много таких, как я – Она Арендатор – обещала заботиться.
Вспоминаю сотовый брата – космический код – хоть что–нибудь – какой–то адрес – вдруг провал, пол уходит вниз лифтом, помещением камеры – о сумасшедшая реальность этого сна – всё проясняется – я на Луне, и ни одной дороги ни к кому, лишь к себе – ни страны, ни даже Мира – или ещё может быть существует работа, Сокольники, директор Л.Н. в своей крепости – я заснул и не могу проснуться.
Мне нужно вспомнить телефон брата, и я его увижу – опять эти адские видения – демоны издеваются надо мной, смеются через решётки, как уже было в прошлом – ржавый метал в стене – это древнее место в голове – реальность, где нет времени – (помню, я был на Open Air-e – под хофманом – выгоревший круг от костра – под ногами кабалистические знаки, пентаграммы – на меня смотрят демоны, люди в средневековых одеждах – для них я шут, марионетка на нитках – мой танец закончился костром).
– “Если ты не будешь больше есть ЛСД, то я тебя выпущу” – А.М. – древний демон, он существовал всегда (Манхэттан – одно из воплощений)
– “Точно больше не будешь есть ЛСД?” – навязчивый голос в голове – А.М. ходит туда сюда за стеклянными плитами – по коридору – строит гримасы ужаса, злорадство и всеохватывающая власть – Он уже понял всё о себе самом – и хотел, чтобы я тоже понял – неужели?
Некоторое время позднее вижу белый дым в коридоре – люди в немецкой форме, тоже как–бы в тумане – какие–то распоряжения дают – наконец выпускают – бегу по лестнице вниз – открываю дверь, а там ночь – ни Солнца ни Луны – какой–то чёрно–белый сон – у меня сломался мозг, но со мной всё в порядке – на улице сталкиваюсь с CJ-ем – он в моей кепке.
Сразу вспоминаю. что он умер два года назад от передозировки героина (я был на его похоронах) – ужас вселенной – тёмные эманации – говорю, что я не умер – я всего лишь под большой дозой ЛСД – я космический путешественник – я иду в никуда – в пустоту – это происходит со мной на других планетах или мне всего лишь оторвало башню? – белый дым внутри сна головы.
Идём вместе с ним через аллеи – летние сады – древняя ночь и пустота – смотрю на дома многоэтажные – микрорайон с электрическим огнём в каждой квартире – засунул руку под футболку – сердце не бьётся – это космическая драма – чёрно-белый спектр – где я оказался? – Москва ли это? – или, может быть, Киев? – шабаш ведьм на Лысой горе, огонь от костров, чёрная магия и т.д.
Барон Самеди на каменной аллее в Порт–о–Пренсе – его смех ночью на перекрёстке четырёх дорог в свете тусклого огня фонарей деревьев.
Или Эрзулия Дантор около кладбища в Новом Орлеане – IFA – MAKUMBA – BRUJERIA –
CJ – LOA, проводник в мир мёртвых – он потерял голову и сошёл с ума после смерти – отражения BIG вкручивает мне в голову – здесь он ещё живой и пьёт коктейли с Notorius – ом – гало, гало в туннеле воображения – всё вытягивается в одну линию – я Super Mario в игре на другой стороне вселенной.
Я так и остался сидеть на остановке, под чёрным куполом неба – исчез в веренице миров, где нет ни Луны ни звёзд.

Часть III
Вот и отдых – и нет ничего – известно, куда я ушёл – хорошо – ни женщин на обочинах дорог в шубах посреди лета – ни джипа Чероки на холме из травы – ни книжного магазина на углу 15-парковой улицы – лишь только земляные кочки под ногами.

Где–то в полночь я уже дома – вхожу в дверь и сразу в кровать – закутавшись в одеяло, трясусь от страха – входит мать – говорю ей, что сильно напуган – лежу без света в комнате – под окном серый Опель – входит брат – говорит, чтоб я лежал на кровати, никуда не выходил.
Входит мать с тарелкой – на ней – яблоки, апельсины, картонная клубника, нарезанная на ксероксе телевизионного экрана – по телевизору передают чёрно–белых Симпсонов – смотрю, как они начинают раскрашивать реальность – брат сказал есть больше фруктов.
Чёрно–белое одиночество – серое – когда я сижу у себя на кухне – электрическая лампа на цепи с потолка свисает – она из жёлтого стекла – слышу металлический звон цепей, они падают в пустом тёмном зале на каменные плиты – эхо – бас – дворец на дне пропасти.
Или сижу вечером на древнем диване – ковре из звёздного неба – музыкальный центр с выпученными глазами – открытой пастью – вскрытым черепом – бьёт током, требует компакт диск – в голове одни треки – или молчит…
? ? ?

Лишь только два красных огня в темноте – фары уезжающей машины – скрылась вдали – уехала в страну любви – океан сумасшедших.
Белый Лимузин среди костров, набитый музыкой демонов – Master Boy, Maxx, Pharao – дверь машины всегда приоткрыта – когда восприятие, как мегагерцы в компьютере – обратная экскурсия – вспышка назад.
ОДНИ всегда рождаются – ДРУГИЕ всегда умирают – СМЕРТЬ – галлюцинация, паранойя всех поверивших – мемуары остановившегося времени – здесь и сейчас.

Играло регги в ту ночь – в ту ночь пел Боб Марлей – захожу в магазин – из угла музыка – пачка Союз-Аполлон синяя, чек в руки не беру – курю взади дома на камне, сажаю цветы или развожу огонь у себя дома – мангал – красная спираль нагрета – запах шашлыка на всю вселенную – скомканная бумага подожжённая в коридоре, чтоб дом сдвинулся с места – тёмный танец перемещений.
В ванне под душем – нет света – дверь открыта – мой брат на стуле в прихожей (чёрный костюм Адидас – белый трилистник на спине – Джа Растафарай – как–то забыл с ним поздороваться и он ушёл навсегда) – вода льётся на кафель – сетка под ногами – синяя пластмасса.
Неужто человек лишь кусок мяса – я попал в Мясной Спектр – кругом бандиты – быки с красными фарами глаз машин – колесят дороги вселенной – тёмная ночь, запах жареного мяса, дым, пистолеты.
Спальня и мать на кровати – лежит под капельницей – до этого – брат старший мой – тоже под капельницей – после Супер Марио (я его подогрел – ездит на Опеле вокруг дома – нарезает нули или восьмёрки вокруг двух домов)
Иду мимо спальни и ужасаюсь – ему переливают зелёную кровь – инопланетное вторжение – после – сижу на постели – вскрыты гардеробы – разложены медикаменты – запах бинта, йода, хлороформа, ангелов – “Давай сделаю перевязку” – “Сейчас на трех ангелов – пять демонов”.
Доктора и реанимация в моей квартире – стою у зеркала в соломенной шляпе – оборачиваюсь назад – на кровати мать спит – маленький сморщенный гном – или это её душа под огнём света зеркал – всемогущий бог рождающий самого себя из дыры черепа – может я ей снюсь? – мне от этого не легче – смогу ли я покинуть её навсегда? – вместе – на одной кровати – алхимический дракон, кусающий сам себя за хвост.
Помню, пришёл в Хамелеон – после четырёх котов – на следующий день все уже мертвы, кроме меня – вхожу – охрана в чёрном – бандиты физического плана – на входе Goldie – со сломанной рукой – я ещё здесь на Земле, мне нужно работать MC – серебряные звёзды на тёмных стенах – передо мной плакат – богиня держит рог изобилия, из него сыпятся фаллосы – продолжают сниться фильмы – смотрю, как запускают ведьм или лаю в микрофон – на стене флаер – красная роза, воткнутая в анал – рядом страшный смайл злой кислоты – и ди-джей пытается завести реанимационный пульт вертушки, чтобы не остановилось моё сердце.
Какие–то обрывки кардиографических приборов над головой на потолке – вон там искусственный мозг гирляндами вниз. Искусственное сердце с двигающимися цветными стёклышками зеркал стробоскопов или яркий магический глаз жидкокристаллического проектора – льёт свет в полную темноту полной блокады серотониновых рецепторов.
Эти души сошли с ума, заснув в призрачном кинотеатре клуба – в пустоте витальных каркасов, пялясь на чёрно–белое изображение Мерлин Монро, зафиксированное на белой простыне.
Те, кто уже умер продолжают курить или у них отобрали огонь позднее – сижу на танцполе или наверху на чёрном ящике – справа от меня Вован-джанглист бьёт слегка в челюсть гоа–трансеру – серебряный браслет на левой руке, в другой бутылка Короны – удивлён, не понимает – говорю ему о Лири, о виртуальной реальности – смотрит на меня, забывает что–то – самого себя, вселенскую мудрость, сердце гоа – транса – вижу, как клуб наполняется фантомами – какой–то лысый человек, с серебряным ошейником на шее, ведёт на цепи полу - людей в Space Tribe – бе, в ярких кислотных прикидах.
Я узнал тебя, Тимур – зачем же ты здесь? – холодильник, покрытый розами – ярко–красный свет фар машин с потолка – приехали демоны –
– “Вот колбаса пошла” – говорю своему новому товарищу гоа–трансеру – смотрит на девушку проходящую на танцполе – чёрная юбка, бриолин, блеск на ресницах.
Играл Dark Side в этом клубе – в этом клубе звучал Future Cut – люди продолжают танцевать или сидят на голом полу, в углу, в белых смирительных рубашках – крутятся на голове на раскалённой адской сковороде танцпола – или переминаются с ноги на ногу те, которых только начинают поджаривать.
О леденящий ужас – вижу как танцпол покрывается плитами (такие видел я в стенх сумасшедшего дома) – ПСИХУШЕЧНЫЕ ПЛИТЫ – эти плиты у меня перед дверью в коридоре, когда я смотрю в дверной глазок.
Мы все были живы – я и мать – в одной мифологической квартире – она кричит беспрерывно – я у музыкального центра – опутавшись проводами розеток, вилок, штепселей, хвостами чертей – который раз я уже здесь? – может быть, я умер? – нет, я всего лишь внутри Чёрной дыры, где павлин распускает свой хвост – этот павлин прямо у меня за окном – сидит на ветке дерева – он крадёт из моего спектра цвета – я начинаю слепнуть и терять сознание – цвета зовут куда – то своим исчезновением.
С неба сыпятся предметы – Венера Милосская, без рук и ног застряла на ветках дерева – может быть, начать читать мантры, чтобы вернуться – или мистическую литературу про ментальный план, что – бы улететь дальше – журнал с арендатором оживает – Великий дракон – баскетбольная площадка с точками сборок – битва демонов на других планетах – ментальные лазеры.
Сижу на балконе, весной – рядом пчела на алюминиевой раме окна – ещё ничего не началось – с моим мозгом всё в порядке – пчела ещё не проснулась – на грани лета, после долгой зимы – Солнце вверху – огромная лазерная линза от CD–проигрывателя.
Как – то в газете видел тебя – в руках блоки Парламента – ты так учился грабить банки и банкоматы выдавали деньги пачку за пачкой – или Владимир Пресняков на странице газетной – синяя куртка – под ней Наташа Королёва – оба они смеются.
Смотрю с балкона на задний двор – дети за решёткой в детском саду – роют яму в песочнице – вот она уже огромная – как будто экскаватор ковшом зачерпнул – рядом куча земли в трехэтажный дом.
На столе – скатерть из тонких пластинок тростника – на ней странный рисунок – темнокожий дудочник с флейтой на чёрном носороге – рядом чёрная собака – мост через реку – китайская пагода – место, где приземлилось НЛО.
Открываю холодильник – набит книгами – слева на кровати мать – лежит, подперев рукой голову – рядом башмаки – маленький чёрный размер – спрашиваю – не видела ли она мою книгу на испанском –
Разрыв логических связей – отсутствие смысла - исчез мой паспорт, ключи – не могу выйти из дома – пустота пожирает мою реальность (эту голограмму из кинопроектора глаз) – она пожирает мой мозг изнутри – череп не может больше выдержать этих галлюцинаций – под реальность – под собственную вселенную – как будто ничего не происходит – всё на своём месте – но никуда не деться от этой игры с древним демоном ЛСД (Эти ультрафиолетовые демоны уже здесь на Земле).
– “Не понимаешь? – мы же сейчас вообще исчезнем” – говорит мать – лежит на кровати в спальне – подперев голову рукой – под подушкой мой паспорт, ключи – уже спрятала – отстраняю подушку, а там ничего…
Спрашиваю где мой паспорт – говорит, что не знает – глаза в пустоту – в стену – в фотообои (лес и озеро) – гляжу, что остались лишь стены, потолок, пол – в дверь и балкон врывается пустота, ничто, космический ластик, белый невидимый свет пустоты, стирающий мир в Кремниевой долине моего мозга – убегаю из спальни в ужасе.
Поздно вечером – приходил человек – просил карты или домино – прикручиваю песочные часы эластичным бинтом к левой руке –
Рано утром – чёрные ботинки брата в прихожей – сижу на корточках – песня из DM в моей голове – Walking in My Shoes – думаю что одену сейчас его туфли и убегу из дома, но понимаю что не найду дорогу обратно – исчезну в пустоте – вряд ли дойду даже до первого этажа –
По комнате ходит брат – говорит чтоб я занимался спортом или искал Ambient Relaxation в машину – ? ? ?
? ? ?
Этим вечером я дома – в этот вечер мать уже спит – сижу оперевшись о шкаф – смотрю на Луну в небе над балконом – мать как – то говорила что я родился на этой кровати, а в четыре меня ударило здесь током – с трудом теперь в это верится, что человеческий дух всего лишь элемент порно индустрии –
Подхожу к тумбочке – на ней книга “Молитвы на каждый день” – открываю её, а там ангелы в облаках летят – что – то меня слишком далеко занесло – мир исчез, остались лишь одни церкви – голос с выше – “Тебя арендаторы за собой зовут, могут забрать в своё измерение” –
Будь прокляты миражи из головы вышедшая клаустрофобия пустоты – о мой бог! – тесная бесконечность…

Проснуться - но где?..
Рвануться – куда?..
Пустота стёрла всё во вселенной – напротив зеркала в спальне сижу в позе лотоса – обломок свечи, бумажник на кухне у мусорного ведра –
Облака в небе – нет Луны – розовый воздух – колесницы в золотых узорах летят сквозь пустоту – нити в руках у арендаторов – Всё. Уже не остановить. Tenant Dimension. Логическая прогрессия в пустоту –
Хватаю плеер и бегом из дома – нет наушников, батарейки, но музыка играет – Rob & Goldie – Shadow – дом удаляется – кругом заросли, магический лес – стена тёмного камня – храм с перекрученными колоннами – VOOA – VOOA VERBERAR VERBAL MUCHARSE POSERSE – VIA – VIA MOSTO BEE – когда – то здесь на машине времени летал – а теперь разбитая стоит – дерево в которое врезался Аузли – выпрыгиваю из одной машины, попадаю в другую – время вспять – замкнутая киноплёнка мозга – или изображение сна на тонких испаряющихся плёнках мягких зеркал –

Часть IV
Сквозь тёмную бездну безумия – кристаллы, кристаллы – белый свет внутри машин реанимаций всех миров – мигалки на голове – красно – синие – ни рождения ни смерти –

Змея, с жёлто – красными полосами в пустой, бездонной глазнице гниющего черепа – костёр этот горит во тьме гаитянских джунглей – ты стоишь с факелом – огонь, пакля, масло – я уже видел тебя тогда, в книге, в гавайской рубашке, растерянного –
Как – то тебя я подогрел ЛСД – ты рассказывал потом как попал в мир злых духов –
Пуш – Кинг, где время остановилось – играют в шахматные партии – баталии на крышках черепов мозга – парни разводят девушек на сигареты – девушки разводят парней на зажигалки – лишь только один сидит у компьютера посреди танцпола – компьютерный класс – ультрафиолетовый спектр – стучит по клавишам – мягкий голубой свет в лицо – он всегда на этом месте – создаёт иллюзию реальности –
Иду в клуб с Театральной – или иду обратно по вечерней стороне Тверской – рядом Айс – указание даёт прохожим (он ими командует) – на улице праздник – все родились – на небе Луна, – пустые бумажные обёртки под ногами (как – то таксист закрыл калитку, а Нил Армстронг так и остался торчать на Луне под звездно – полосатым флагом)
Некоторое время позднее – мой мозг уснул среди дня – открываю шкаф что – бы найти компакт диск Saturnz Return – а за окном уже лесорубы – звук бензопил на задней половине дома – в окно гляжу древняя старуха у соседнего подъезда крадётся от дерева к дереву или собирает бутылки пустые – нагибается что – бы поднять или палкой – клюкой в траве ищет грибы, магические, из астрального света – из её спины выскакивают пять таких же старух, но полупрозрачных – повторяют за ней все действия – от дерева к дереву – с палками – в траве ищут –
– “Ничего удивительного, это всего лишь астральная проекция” – сам себе говорю и думаю – очень знакомое слово, название какой – то группы –
Вот уже и весь дом в проекциях – чёрная тень с бензопилой на балконе или с бейсбольной битой на кухне – всё нормально это мои проекции – ВОЙНА ПРОЕКЦИЙ – в это время я попадал в другие дома – ходил по квартирам в чужих телах – да, Лера, я был твоим отчимом, а ты моей матерью – безумный астральный Интернет оптоволокно, трубы где – то в пустоте энергии ночи – это такой сон в котором нельзя заснуть –
Тем временем гляжу в окно – полупрозрачные старухи у подъезда складываются в одну, что – бы превратиться в девочку, шестилетнюю и прошмыгнуть в мой подъезд –
А сейчас, прямо у меня на кухне сидит Пелевин – курит, руки дрожат – а за спиной пустота, ничто –
это не кресло в большой комнате, а двигающийся танк – это тигр на полотенце, которое висит на двери спальни – Тимур Мамедов – в это время он шагает через реку, где – то в Гоа –
Что – то произошло с зеркалами – это как – бы открытая дверь – трудно поверить что здесь кто – то может умереть – человек не имеет границ –
Высокий оживает из картины, курит – в руке сигарета – на кухне сидит в кожаном плаще – испанский штопор в руках – землисто – серая кожа – он уже умер, а теперь рядом со мной – хочет помочь оградить от мёртвых (они всего лишь живут в другом временном диапазоне)
Под окном умершие оживают – сидят на земле, напротив своих могил – бедная одежда – рубище из мешковины – Ярмо на шее – треугольник из досок – дерево забитое гвоздями –
Рядом бандиты припарковали Мерседес – вышли двое в чёрных кожаных пиджаках –
что – то объясняют сидящим на земле жестикулируя пальцами – угрожают пистолетом – не разрешают вставать –
Мальчик запускающий воздушного змея или костёр ведьм у меня под окном – играют дети – качаются на качелях – цыгане в яркий платьях –
Чёрный железный крюк из зеркал телевизоров – страшимся друг друга, нашей черноты – люди с грязью внутри – зубы, клыки, вампиры с чёрной гниющей кожей – это мы – наша сущность –
Переключаю каналы телевизора – без пульта – бесконечность каналов, где – то на краю вселенной – мозг
тоже работает – включён телевизор – Dark Half Universe – тропинка к тёмному дворцу – вечный Интернет вселенной гниющий в астральной канализации –
Неужто лишь Мир, вечно существующий в нашем разуме, лишь далёкое отражение запаха музыки в наших глазах –
Всё переплелось – близкие люди, разбегаются в памяти, как хор джазовый имён и возрастов – бесконечный сон –
– “Тебе просто перельют кровь, очистят от ЛСД” – это мать из спальни крича стучит в мою дверь –
“Врач просто поговорит с тобой “ – выхожу и сажусь за стол –
Напротив врач с чёрной бородой – “Ты уверен, что хорошо себя чувствуешь?” – смотрит мне в глаза –
узнаю его – это А.Гинзберг, человек из пошлого – или это Виталий М? – друг брата, Рыболов спортсмен –
“Да, я в полном порядке” – говорю ему – а он – “ Хорошо, буду обьяснять по понятиям, что ты ненормальный” –
Смотрю как он раскладывает банки на столе жестяные – из – под леденцов – достаёт одну банку, а в ней другая – открывает её, а там ещё и так до бесконечности –
Замечаю у него кольца на пальце (чёрный кошачий продольный глаз)
Гляжу на банки с медикаментами, а там крючки, лески, Вуду предметы – множатся на столе без спроса – вот уже и все пальцы в перстнях –
– “ А хочешь улететь по настоящему? “ – говорит врач из преисподней – сидит напротив меня, постукивая пальцами по столу в камнях драгоценных – смотрю кругом – ни потолка, ни пола – лишь белый свет везде –
Он меня забрал – я внутри диска – бегом в спальню, а там брат уже отъехал на каталке в реанимацию – рука и шланг вверх – зелёная кровь из полиэтиленового пакета – бегу в свою комнату и понимая что там может быть что угодно – половина квартиры уже трансформировалась в стационар – “ Меня просто усыпят и транспортируют в психушку “ –
Оксана, только ты одна можешь мне помочь – мой мозг не может вернуться из крёстного, звёздного странствия сквозь пустоту, я проиграл в кости космической бетономешалке времени –
Покрылась зеркалами вселенная – пошла золотом – узоры на потолке – квадраты на полу – звоню Маше,
хоть кому – то – ушла на еврейский КВН, будет не скоро или вообще не придёт – сотрётся из памяти –
Кукла из Индии за стеклом серванта – золотой браслет на руке, вся в мандалах красных, шёлк, материя – смотрит на меня, оживает –
Лежу перед телевизором, рубашка в драконах, уже смерть пришла из нижнего угла,
Из под телевизора – чёрная сморщенная старуха в плаще – тюлень за стеклом на коричневую молнию приземлился – из прошлого память моя – женский голос в голове – “ Можно пока в шахматы перекинуться” – расставляю предметы в серванте – игры материальных демонов –
Где лето безумное? – лето стоящее на нуле – не найти его в календаре – этот день вышел за приделы года –
Все кого я знаю уже умерли, или их убило ударом тока позднее – двухмерная реаниматология галлюцинаций –
Ритм, ритм – всё в одном ритме – ВСЁ пошло дубликатами – квартира, люди, телевизор, музыка даже (телепортация по воспоминаниям) – Вуду телевизор и тысяча каналов – мечта экзорциста –
Ночью приходили какие – то рабочие в зелёной форме – настраивали аппаратуру во времени – большой реликтовый прибор вместо люстры – железо, монохром –
Зелёные водопроводчики – их праздник вечный на земле – работают вечно, а люди в их иллюзии живут – искорёженное отражение – мать говорит чтобы не открывал свою дверь – поздно ночью ползу от двери к окну на четвереньках и цепенею – я, четырёхлетний - не сумел сойти с ума сразу, а теперь у меня для этого целая вечность – выкинув горсть чёрных таблеток из окна, отьехала машина и демоны в ней – также ночью этой опрокинув бутылку лимонада – с другой стороны комнаты переключаю каналы измерений банкой из под лекарств – красная настольная лампа – лазерные прицелы в окно с интервалами – скрип шин отъезжающей машины – и долгие споры с самим собой о моём месте во вселенной –
В тот день я видел призраков – в тот день громко играла музыка и они пришли –
прячутся около лестницы или звонят бесшумно в дверь, толпятся длинной очередью в коридоре пытаясь пройти сквозь магический светящийся дверной глазок – жёсткий энергоконтроль –
Как – бы НЛО приземлилось на магистрали – выключены бортовые огни – мучительная трансплантация души в иные измерения – нечего удивляться, нечему больше умирать – это просто взлетающий рекламный щит –
Как – то ночью музыка звучит необычно – красный светодиод уезжающего музыкального центра – кто же первый с помощью музыки по воспоминаниям летал? –
Угнал машину времени до того как демоны забрали мой мозг – узнал всё о своём мозге до того, как демоны угнали машину времени – до ночи смотрел телевизор, а теперь эта ночь будет на всех каналах – ничто в душе не оборвалось и гром с небес не грянул – я просто оставил после себя трупы ваших мёртвых жизней –
Хотел расширить своё сознание, но вместо этого погряз в этом адском галлюциногенном калейдоскопе – это адский демонический праздник внутри пустоты сна галлюциноторных рецепторов – неужто я, всего лишь навязчивый звук внутри своей черепной коробки? – даже смерть ушла от меня, умчавшись в какую – то мелкую вселенную –
В этот день я смотрел MTV , в этот день у бога перегорели провода – я не знал, что будет сейчас и был ли я готов? – просто вынесли декорации и внесли другие – горящие демонические котлы – “Если тебя бьют – увернись, а вот пули не бойся, с тобой ровным счётом ничего не случится. Мы все сложные трёхмерные голограммы. И я могу это доказать” –

В чьей квартире? …
У кого дома? ...
Лежу и смотрю телевизор – одеяло из красной шерсти цвет меняет на зелённый – дальтонизм, что – то случилось у меня дома с глазами, их надо полечить –
В большой комнате мать у телевизора на диване, лежит и смотрит – я за столом, пытаюсь есть куриный суп – здесь мне двадцать три года, здесь я ёще молодой – в телевизоре чернокожий негр в ушанке в поезде едет – старые бабки кругом о своём говорят между собой – остановка Белые столбы – “ Один такой же как ты, тоже жил здесь, а потом сюда забрали” – или колет дрова у колодца – весь в снегу и в валенках –
Позже - ожог мозговых центров - банка с уксусом взорвалась в голове – выбежал из дома, вокруг района – сомнамбулические миражи – большегруз со стрелой, на цепи держит трактор Белорусь – внизу яма вырытая прямо в асфальте –
ситуация доведённая до абсурда (наверно у меня отмирают нейроны в мозгу, что вызывает распад реальности) – в чьём – то сне? В чьём – то окне? Кто – то забыл зубную пасту колпачком закрыть – сейчас передо мной гараж ракушка с красными огнями заведённой машины, в машине никого – кто – то забыл вынуть машину – всё. ракушка вскрылась. там на улице ночь. измерение демонов ………
Сражаюсь с ними в пустоглазом неоновым черепе ванны – то космический полицейский предъявляет раскрытые документы в порядке возрастания временной
прогрессии, то космический пират закрытый в изоляторе тёмного вакуума туалета – на чьей – то планете? в чьём – то времени?
На краю ванны сижу в темноте, пытаясь думать или лежу в холодной воде – из кафеля кто – то пытается думать за меня – здесь я сражаюсь с драконом, неуправляемый металлический шланг для воды – два глаза направленных на меня (красный и синий) – лежу куском мяса и разлагаюсь, запах желудочный (здесь и Флинт побывал)
В этом аду человек должен работать – мой старший брат в этом отражении уже на машине колесит на ближайшую дискотеку, вооружившись осиновыми колами (а ночью клубы превратятся в кладбища) – одеваюсь и еду на дискотеку в ад, что – бы танцевать Кейс Флинтом на Земле – со мной всё нормально – этой ночью я работаю на Дьявола –
Всё началось с того, что я проехался в машине реанимации с демонами – прокатился по прошлым жизням – каким – то алхимикам из грязных дворов Парижа пытаюсь продать плеер – пробиваюсь на заплёванную улицу, сквозь базарную толпу – кого – то жгут на костре у столба по среди площади – помнишь ли это? – и две дохлые крысы на деревянном столе и ухмыляющаяся рожа лавочника – тот же нос красный – неужели забыл? – тоже предлагал свою душу в обмен на золото – два шиллинга из грязного холщёвого мешка –
Теперь он уже ди джей здесь и в банке Швейцарии счёт – пентхауз в Солнцево – а жена изменница Дарк из города своего убежала – что из этого взять?
Вереница дворцов и тюрем – это всего лишь один из бесконечных коридоров лаборатории САНДОЗ – бегу в белом химическом балахоне, открываю дверь – а там люди прыгают в стеклянные шахты – закрываю дверь в ужасе – открываю следующую – коррида коридоров морга в чьём – то галлюциногенном мозгу –
Всё. Ужас.

КОШМАР! Эть злостно тебя вскрывало. 
похоже на микс из нескольких трипов.,



Дорожка то к внутреннему 'подземелью' еще сохранилась?? 
Что нового (после тех 'проиcшествий)?  как мирощущение?

Прыжки "в себя", во "Все" и обратно,
в стационарное положение (в разных смыслах) (+ извиняюсь), "людское".
Дорожки пока как таковой не наблюдаю...
А в общем, на 2 и 0 (или 20 + 1) - классно! (очень).
А остальные комментарии уже излишни... На этом [ . ]

этот римейк на мою поэму любезно предоставил пользователь Liveinternet блог портала-FEO.........этот замечательный человек сделал свою версию.......оч даже неплохую

Он даже на Английский перевёл(Дим, спасибо!!!)
/Voo • The Poem/

- I -

This is a subliminal example of how spoiled, naive, egoistic and dumb one can be, dragging over his purposeless, gaunt entity from day to day, from one year to another, taking submissively the indifference, the filthy laugh or the flaming hate.
They decomposed me into stills through dense torture-chambers of all their waking dreams after all. The pink glasses fell down from my eyes onto the Persian carpet. Oh, this moment! - the shock without bounds. A someone who has a strange name plays Emperor Vi, dusting his head with ashes, is hopelessly trying to repeat these fiery movements, another someone is reciting poetry. Such a wonderful dance. You cannot stop! Life is a dream. A dream of suicide...
Bails and blades, a senile voice from the darkness – I am already dead and buried. What else do you want from me? I can't be a Master of Puppets or an eloquent Spaniard with screams near the terraces of alleys made from smooth light of windows, smoke, bark and campfire. Grasped in the corner of the traveling room, discovered the seventh seal. Is Jah still with you? The silence is like just for five minutes, the clothes are scattered everywhere, the TV set stands on floor, in the corner. It has curdled and froze in the stare – cuddly toys, blue ones, plush ones, elephants, and tigers. The reptiles from the space marshes are spreading out, the black and violet mushrooms are covering the ceiling with the phosphor. Grassy shining, and there are parasites appearing on hat-heads – it is mold growing on fields. It is ultra-violet spores of the galactic spawn in the dark dimension. Or it is seedlings so small like space pirates, savage aggressors and mind invaders. Or it is in the empty vault signing the contract with the magnetic dwarf for a new reflection of the coherent irreality. Will the fate really lead me to the Byzantine Church? Will I forget everything indeed? Or, maybe, it's the EVIL in someone's awoken mind, and the nerves transplantation, the soul transfer and the huge dynamic ball or the dragged out cartoon near the spaceship window. There are neuroleptic sessions three times a day and a top of the consciousness made from skin and bones. And who is this child muffled in the gauze? The movement of 5 inch pupils and shades behind his back. No medicines can knock out from his head the sorrowful song about the first mother of the Earth which hasn't been born yet. The sky is divided by you into the dark abyss and the crystalline blue water while you are sitting near the cheval glass, and tarot cards are around you like pointers. You are levitating in the lotus asana among dancing rutabaga dwarfs, in the collision of three mirrors. Roots of trees are stretching downwards from the cut-glass chandelier, your lampshade is in fire, and we are dead in the same day. Do you remember me? Which time am I sleeping? I am slowly wriggling near the column or sitting with Him on the coffin cover. The cemetery is inside me. Do you still believe in it? It’s riding on the electrical chair, I am driving off in the not familiar for me place, waking up in two seconds until the shot. Basil is creeping and noticing me through information networks, distances and energofields. The astrologer is walking along another channel, everything is laid with neon matter, and the ballet with decomposed souls is on the next avenue. Somebody knocked at the door in the morning; it was the Supervision Crew on the threshold. Their car was under my windows, I am hiding in my room. Two female voices are merging into a male one; it’s driving inside the tunnel after the dim yellow light.
The fire of poisonous microbes splashed out from the empty bowl onto the white plain of the page. The snow queen, who wears a red sparkling dress, stands on the steps of the palace, a white rose in the foaming ice, in the jug of boiling acid. These lamps glow with reflections of mental clinics. There is light of morgue corridors in these windows. This tree with rotten, poisoned fruits is naked, without leaves in the middle of summer. Oh, unreality! The invisible wall made from dry, wiry air is like an artificial lightning. I’m flying down in an untimely jump, I don’t need any mental contacts and paper planes into a window. I feel the floor departing from under my feet. All roads lead to the dried source. I’m falling into the space lift, downwards the shaft, saying nothing but words – “Please, rescue me” and song rings inside the interlacing of wires in the head. I’m trying to find the ammoniac prince and to go to the emptiness, haven’t been sleeping properly for four days. During the autopsy of detained drug trafficker’s entrails at the custom house they found raw meat, blood, rotten minced meat of sea slimy centipede on the tip of knife. The voice-over is commenting that it is gunpowder. Woe worth the television of psychedelic mirages. I am surrounded by Veda demons which are drinking toxic soap foam with sulfur from my scull. Someone in the empty room is looking for our passports. Another someone is sucking the pus from her cold chest. Through the transformations from Sorrow Trader to myself I am becoming blind when the colors hop into the invisible spectrum. Jammed passages, an incommensurable magic of white. With the Ice’s stories, swarthy, on knees, fluffy ground, dirty rag hair, he is planting vinyl records and water them. It’s a woman from an African settlement, naked, wild, tied by legs, covered by straw. Tomb, a door into the world of dead, does exist. Ii is in order to shatter the vessel and to spill the ale on heaven or to drop three pence on the grave. It is my cross, jubilee, funeral, the charred star is shining, covered with varnish, greased with fat, faces from globe gas lamps. It’s a blind lamplighter in the empty street of shadows.
- What have they done with you? – She asks herself at her kitchen or spitefully, gloatingly looks from the window, giving signals by laser beam. They called and opened the door for me. Somebody stood with a pile of coins in his hands, with a glass shining in left devilish eye. Maybe it was death, looking out from the box, or a witch with legs astraddle. It is hell, on a mattress, in a room of four silver walls, and there is nothing behind them. The circle is shrinking in the laboratory of emptiness. Ice is reading the Bible, and it’s very pleasant for me. It was a fine night; also the moon was shining somewhere, like a melting orange spoon. The black glasses are like two flashes, set in gold, with one lens cracked. Passing the gates, they lead me inwards, it isn’t late to escape yet. To where? From whom? Am I still with you? They throw me into a cage without any bar screen, windows and stove. A burnt man is pacing from corner to corner, his hands wrenched over his back. I hear him talking to me, but I can’t make out his words. I see him working day by day in the Serpentine Taxi, probably, just like when he was still alive. I think about something dismal or read symbols stamped by knife on a bench. Every sound hurts, a minute stretches out into an hour. There are hysterical witch yells over the window; it is the Long Night, where time has stopped. There are four women in black instead of me. The silhouettes of projectors. Wherever you are found, you are always at one place; it’s a curse, a physical plan. You are inside you sole area, one-on-one with yourself again. It’s strange, where is He here from?
Maybe it is Jah Rastafari, prince Selassie or captain Luke playing with sharp colors of a clear April morning. He has already transformed. There are astral fights in the chamber under high voltage, shaft of sparks from eyes or power cubes from hands. People are intense, they are crumbling into spheres or attracted by invisible. Dreams about death of city, its energy is exactly like spinning top, he has already leaved for open space, like all other ghosts. The elf doctor is speaking and smiling. There is a pygmy with a plush head, a dwarf from hell. It’s a slaughterhouse under strobe lights, with electric shock and defibrillators. It’s a song about dying of the mind. There is a doctor in an empty white caf; waiting for something, an establishment on the dark side of the moon. He is a telepathist, having a black tooth in his mouth, which doesn’t shine with gold yet. It is hopelessness. He is a mystical doctor, a psychiatrist from the past of the real future of this Planet of the Pain. There are mandalas with space maps on his hands. He will finish talking to me and teleport along the orbit of rotation very soon in order to enter the galaxy of dragons or the Southern Cross on the night hemisphere of the sky inside my head. The doctor disappeared inside the closed bio field of the universe. There is a brunette in my chamber; she is trying to charm me with her magic. I stare and recognize her fantastic feelings and expression, extending at infinity like a living fountain; I am riveted to her. She is my Leaseholder, she promised to care. I remember the space code, every my failure, her halo. Oh, crazy edge of this dream! There are hundreds of roads to myself. The rusty metal on the wall is an ancient bowl of dissected womb, a reality without anything usual. I am hitchhiking over the mirages. There is a burnt-out circle of burning the saints, cabbalistic signs and pentagrams under my feet. I am stared at by demons, people wearing medieval clothes, who identify me with rescue. This insane experimentalist doctor is an obsessive voice in my ears. He experiments at me. He walks behind the glass plates along the corridor, makes faces of horror. I face Him on the street and immediately remember that He has dead two years ago. The horror is too hard, like the dark emanation of my mother; I tell him how he died. I am a space traveler, I am going to nowhere, and I am wandering inside the emptiness. The eternal energy of way is inside the departure points of dreamwatchers. It’s its synapses. We go together through summer gardens, the fantastic ancient era, and I am gazing on high-rise houses, microdistrict with electricity in every flat. My heart doesn’t beat – it’s a space tragedy. It’s black-and-white scale. Where did I find myself? Am I still with you?
It hails on the stone avenue in Port-o-Prance. It’s laugh of baron Samedi at the night on the crossing of thirty roads in the light of a fugitive lantern. Or it is Erzulie Dantor near the cemetery in the New Orleans, the guide for dead. I have gone mad after the death. Here He is still alive and drinking cocktails in the tunnels of fancy. Everything is stretching along one line. Someone is hopelessly trying to repeat these flaming movements, someone is contagiously reading poetry.
I remained sitting in that place, where, I don’t know why, the sky is erased. There is neither moon nor stars in this place.

- II -
It’s all over already, the signs are placed. I experience inscrutable travel without beginning or ending like challenge of realized wishes. My last asylum is where nothing presents. An unknown place, where I some time went to. There is nothing in this celestial cruise: no cars, no women, and no road signs on waysides – The End of the Road. The painted reality fades, turns into a white-and-black solitude. The echo and he bass are like the metallic fetters falling in an emptying throne room at the bottom of the precipice. Flashing like an alchemical dragon, the city organism is dehydrated. Now it looks like an ugly human fetus with eyeballs engorged. It’s with cancer-affected cells, with megahertz of perception, which are passing a return excursion through a purgative heaven flame and are flying backwards in a flash. The death is a hallucination, a closed book, a dark dance of movements. A goddess is keeping a horn of plenty while we are pouring out sticky plasma in it, sitting on a cloud. And shady shot is trying to wind up a resuscitation propeller board in order to break through the blockade of soul. Scraps of cardiograms and instrument readings, a wax Venus carcass is rotting and smells like formalin, her entrails are interlacing with garland down. We are turned back into the house standing on the edge; other rooms are occupied by phantoms; there is a fridge near the door, covered with roses, stuffed with occultism books, storing the surges of adrenaline in the ampoules. The scorching color calls by its disappearance to follow it doing a step from the window, directing the pink air of transparent walls. The Oriental Motif and the Time Threads in the Arms of the Leaseholder are rushing into the flaming cracks of the dissected skull in distorted patterns of chariot. While the time is going backwards and you can’t stop the logical progression, the closed film of the aroused dream of a cute teenager in the moment of pollution is setting congeal on the evaporating membranes of soft mirrors. I face my astral projection while a transmigration, and a mysterious whisper is telling that world is a blind wayfaring along a pathway without a right of making a turn, a far reflection of a pure melody in the drops of dew. Existing in another time period, people are revealed and are disappearing from the memory. The matter is intentionally reviving and slowly floating like a cloth, rolling into curves, freely waving onto the wind. On the fifth channel we are transported from memories, wandering to the light of board reflectors, to the ship landed on the highway. We have nothing else to wonder at, nothing else to die. Death is just a billboard, flying high into the air. We are being burned down, entering the atmosphere, and remaining in the memory units, on the digital medium. Somebody carried out the old scenery and carried in the new one. Later we have a burn of brain centers and turn into the phase of inner decay. They sell dead in the outskirts, two shilling for a body. I get a textile bag from one of them, it is an amulet worn next to the skin – a mix of oils, stones, herbs, hair and nails. Priests are performing ritual dances and falling into a trance under monotonous beats. They are nibbling at the flesh cut by crooked sickle. The skull of fallow deer is towering above the altar between the totems. It is a ritual murder to the drawling howl of the shaman pipe made from the shinbone. Screams of the victim and chants are used as samples. The changing is taking us, giving the admittance to different. The labyrinths of rooms and passages are just one of corridors of Sandoz laboratory. I’m running in a white chemical smock or diving in the glass shaft. Here-hence I go to the long journey, disappearing like a velvet shadow in the light nursery. I come back like a lullaby, by a ultra thin other-worldly vibration, I look at strange monopolistic world through a prism of 360 degrees. The Supervision Crew arrives late at night, they are searching for something among the goods, examine with gamma-rays. I have a Key of the Anchor Field in an elegant casket, collect the necessary energy and slip away with mental laser. The alarm notify about the Large-Scale Reload, and holograms are rushing upwards with a superluminal velocity. We stand-still in front of the shroud of beautiful inflorescence. The fractal geometry of the poisoned colors is unrolling for three horizons forward. Meridians and parallels of dazzling brightness are interlacing inside the crystal fire of silence. The illusions on the other side of screen are tearing in the fourth dimension of sound. It’s all over already, the signs are placed. The road to plateau is opened, the final choose is made.
Pain. Hate. Love.
Forever.
January, 2009.